«Лесные люди» – так у нас называют тех, для кого лес – родная стихия. Они любят лес, знают его и проводят там, кажется, половину своей жизни. Только растает снег, а их уже тянет побродить по знакомым тропинкам, подышать чистым хвойным воздухом. Лес как
будто даёт им силы. Таким становился и Санька. В свои шесть лет он неплохо ориентировался в лесу, разбирался в грибах и при первой возможности тянул меня в лес на прогулку.
Вот и сейчас отец привезёт Саньку, тот наспех попьёт чайку, и мы пойдём с ним в лес. Мы отправимся знакомым маршрутом по лесной тропинке, поднимемся на пригорок и внизу, посередине поляны, увидим её – Санькину Ёлку. На эту ёлку мы набрели случайно во время нашей обычной прогулки, и она сразу покорила нас – высокая, стройная, пушистая, с длиннющими шишками – настоящая лесная красавица! А уж когда мы заметили, что эту ёлку облюбовала для своего жилья белка, то стало ясно – Санька будет ходить сюда каждую прогулку. Так и случилось. Мы приходили к ёлке каждый раз, когда он приезжал к нам в гос-ти. Об этих наших прогулках знала уже вся деревня. Не знаю, с кого это пошло, но скоро все жители стали называть эту ель Санькина Ёлка. Да и белку малыш без имени не оставил, назвал её Рыжухой. Так мы и ходили гулять одной дорогой почти два года: летом – собирая по пути грибы или ягоды, осенью – шурша под ногами опавшей листвой, зимой – протаптывая в неглубоком снегу узкую тропинку. Приносили угощение для Рыжухи – семечки, орешки. К нам она, конечно, не спускалась, как делают белки в парках, привыкшие к людям и берущие вкусности прямо с руки. Но, приходя на следующий день, мы видели, что гостинцы наши исчезали. Да ведь это Рыжуха, дождавшись, когда мы уйдём, спускалась под ёлку и лакомилась нашим угощением…
Мои мысли прервал шум машины. Вот и Санька приехал! Спустя час мы вдвоём уже шли по лесной тропинке, и мальчишка взахлёб рассказывал мне все свои новости. Летний день обещал быть спокойным и радостным. Весело болтая, мы, наконец, взобрались на пригорок и с высоты посмотрели вниз на знакомую поляну. Но что это?! Холодок пробежал по моей спине, и дыхание перехватило от увиденной картины: Санькиной Ёлки не было, вместо неё посередине поляны торчал огромный, со свежеспиленным срезом пень. Всё оборвалось у меня внутри. Я с трудом заставила себя повернуть голову и взглянуть на Саньку. Это было ужасно! Малыш полными слёз глазами не отрываясь смотрел на то место, где ещё недавно стояла красавица-ёлка. В его взгляде было столько боли и непонимания, что мне стало стыдно. Я чувствовала себя виноватой перед этим ребёнком за нас, взрослых, за нашу чёрствость и равнодушие, халатность и алчность. Я присела к нему, прижала к себе, попыталась его утешить, и тут Саньку прорвало: он уткнулся лицом в моё плечо и зарыдал. Слёзы бесконечным потоком лились из детских глаз… Все краски леса, все его запахи и звуки померкли перед большой трагедией этого маленького человечка. Это был жестокий урок.
Домой возвращались молча. У меня просто не было таких слов, которые могли бы хоть немного утешить Саньку. Он больше не плакал, но дома никому не стал рассказывать о случившемся. Я тоже молчала. Все шумно общались, не догадываясь, что творится в детской душе, а мы с Санькой смотрели друг на друга так, как будто нас связала какая-то ужасная тайна. Весь день мальчик был серьёзным и задумчивым, и только вечером попросил отца: «Пап, давай на Новый год не будем покупать живую ёлку, давай купим в магазине». «Почему, сынок?» «Не хочу живую». И мне на ухо прошептал тихонько: «Вдруг это тоже была чья-то ёлка, а её срубили».
Галина Косолапова
