Его мне показала ветеран журналистики Н.А. Валенко в конце 2018 года. «Нужно сфотографировать дом, где жил Конон Лебедев», – сказала она мне. Я, конечно, заинтересовался. То, что сохранился дом знаменитого художника городецкой росписи, мне было неизвестно. Вскоре я нашёл время, чтобы сходить посмотреть на него своими глазами и запечатлеть «оком» электронным. На месте стало понятно, что не очень-то он и сохранился. А ещё позже оказалось, что сделанные мною фотографии дома оказались последними, ведь уже через несколько месяцев его снесли и поставили там вышку связи.
В этом небольшом доме в своё время побывали многие областные и районные журналисты, ведь здесь жил Конон Лебедев, сын знаменитого мастера старины Игнатия Лебедева, и сам замечательный художник, прославивший городецкий промысел.
Поздний сын Игнатия Клементьевича Лебедева Конон (родился в 1905 году) с детства обучался у отца народному искусству. Искусствоведы находят схожие черты в их художественном почерке, а сам Конон Игнатьевич в преклонные годы и вовсе стал на одно лицо с отцом. Помнил сын великого мастера и как начинал учиться у его родителя Аристарх Коновалов, один из тех, кто спас промысел во второй половине XX столетия. Вот что Аристарх Евстафьевич писал об учителе:
«Я знал его уже в поздние годы, когда ему было за семьдесят лет. Это был красивый бодрый старик, крепкого телосложения, роста среднего. Во всём его облике поражала особая значимость, благодаря которой он даже ростом казался выше. Его лицо, типичное русское, строгое, с правильными чертами, обрамлённое окладистой бородой, было выразительным и волевым. Среди мастеров своего поколения выделялся наибольшей близостью творчества к иконному письму и книжной миниатюре, знание которых он приобрёл ещё в молодые годы».
Нередко Игнатия Клементьевича называют патриархом городецкой росписи. А городецкие краеведы и любители промысла говорят, что не меньше таланта было у Конона Лебедева, нежели у отца. Только вот не всё, что мог, он сделал. Лебедеву-отцу принадлежат самые живописные и детально прописанные донца и панно. Манера написания и обратная перспектива роднят их с иконописью. Известные публике работы Лебедева-сына тоже отличаются живописностью, стремлением отойти от наивного искусства и делать изображения более натуралистичными.
В 1935 году при промколхозе имени Кирова была организована художественная мастерская, в которой работали местные живописцы. Это было время, когда привычная продукция мастеров – пряльные донца – уже потеряла спрос в обществе. Чтобы сохранить промысел, необходимо было формировать новый ассортимент продукции. Под руководством художника Ивана Ивановича Овешкова, направленного в Горьковскую область, чтобы вдохнуть новую жизнь в городецкую роспись, общественная мастерская выпускала расписные шкатулки, настенные шкафчики для посуды, детские столярные стульчики, складные ширмы. Конон Лебедев работал там мастером цеха.
Вот как это время вспоминает А.Е. Коновалов:
«В это время я уже работал в Курцеве в числе принятых в мастерскую учеников. Мне тогда было 16 лет. С самых первых дней учеников использовали для выполнения различных подсобных работ, чтобы освободить от них опытных живописцев. Ученических денег нам не платили, предложив сдельную оплату труда. Мы занимались ошкуровкой токарных солонок и кондеек и их грунтовкой, перетирали краску на краскотёрке. Посылали нас за красками на склад в Ковригино, паковали мы в короба уже готовые солонки и кондейки, завёртывали в рогожу детские стульчики. И только выполнив все эти работы, могли пробовать свои силы в росписи, получая для этого бракованные солонки и кондейки, на которых малевали кружочки – «яблочки», как их называли, – и листочки.
Учились их оттенять тёмными красками, затем разживлять белилами. Учились писать ромашки, звёздочки, виноград.
Лебедев Конон Игнатьевич, мастер цеха, был строгий учитель. Если мы делали что-то неправильно, заставлял стеклом всё соскоблить с изделия и снова закрашивать и расписывать. Строго держал он и дисциплину – опоздавшим с обеда доставалось от него солдатским ремнём. Чтобы заработать, оставались по вечерам. Иногда и ночевали в мастерской, чтобы вечером подольше поработать, а утром надо было встать часа в 4-5, а то и раньше. Выполнить какой-либо рисунок по своей задумке можно было только дома в выходной день».
Эпоха эта была не самая спокойная. Не обошло это «неспокойствие» и городецкую землю. Талантливые и порой беззастенчивые в высказываниях мастера Лебедевы вполне могли нажить себе завистников. В 30-х годах, да и позже, для «мелких душ» был действенный инструмент подлости – доносы. Когда в 1937 году арестовали Конона Игнатьевича, отец бросился его выручать и, несмотря на то, что ему было уже 75 лет, сам попал под каток репрессий. Два мастера получили сроки по восемь лет по политическим статьям. Игнатий Клементьевич ссылку не пережил, скончался в 1942 году.
Конон Игнатьевич рассказывал, что мастерство помогало ему. Он изготавливал мебель и разный «щепной товар» вроде шкатулочек для начальства. В 1946 году он вернулся домой, где ждала его жена. Но вернулся ненадолго. Через три года пришла повестка. Задали простой вопрос: по 58 статье сидел? Да? – на шесть лет в Сибирь!
В эту ссылку Лебедев отправился уже со своей женой, выстроил дом в новом месте жительства, стал заведующим столярным цехом.
Только в 1953 году семья окончательно вернулась в Городец. Лебедев стал оформителем в Доме культуры, в свободное время писал городецкую роспись. Постепенно вновь приходит признание. После стольких лет лагерей. Сколько мог сделать потомственный мастер, хранитель традиций городецкого народного искусства за 14 лет, живи он на свободе в родном Городце? Но ни наследие, ни промыслы не интересовали страшную политическую машину.
Так или иначе, жизнь пошла своим чередом. Мастер работал, писал свои произведения. Документальный фильм «Чёрный конь – белая грива» 1991 года содержит бесценные кадры. Конон Игнатьевич пришёл на фабрику «Городецкая роспись». Бодрый и крепкий старик, очевидно, рад ещё раз оказаться в месте, где получило продолжение дело его отца и других великих мастеров. Глаза его светятся, он шутит и тепло приветствует мастериц. «Я буду учиться уж у тебя теперь! – говорит он одной из художниц, глядя на её работу. – Для того мы и учили, чтобы потом у вас учиться!» Когда трясущейся уже рукой мастер берёт кисть, рука твердеет, а художницы фабрики не могут отвести глаз от того, как на доске появляется прекрасный цветок на стебельке. Не тот, что теперь традиционно рисуется всегда, а из тех разнообразных узоров, которые, порой каждый по-своему, писали мастера в старину.
До последних лет Конон Лебедев жил своим ремеслом и создавал всё новые произведения. В 90-е годы он написал серию работ для Городецкого краеведческого музея. В 1995 году Конон Игнатьевич скончался. Ему было 90 лет.
Что же остаётся нам, если не удивляться, как мог переживший такую жуткую несправедливость уже немолодой человек создавать эти прелестные праздничные изображения, сюжеты повседневной идиллии городчан. Может, оттого и мог, что знал, как это ценно, и умел трудом и талантом своим пересилить все невзгоды. А ценим ли мы сегодня наш промысел? Помним ли имена художников и их произведения?
О многих известных мастерах Городца сегодня мало что известно. Их биографии не исследованы должным образом, но и то немногое, что есть, мы вспоминаем нечасто. В этом смысле даже хорошо, что заброшенный и покосившийся дом Конона Лебедева снесли и на месте его возвели вышку связи. Ведь теперь каждый интересующийся краеведением житель Городца, проходя или проезжая мимо, будет знать, что именно на этом, теперь уже таком приметном месте свои дни доживал знаменитый художник городецкой росписи Конон Лебедев.
