В Батецкой районке «Красное знамя» я работала заведующей сельхозотделом, а с рождения сына – ответственным секретарём. Но работа в отделе писем для меня была в новинку. В «Городецкой правде», которая выходила четыре раза в неделю, было четыре отдела: отдел партийной, профсоюзной и советской работы, отдел промышленности, строительства и транспорта, отдел сельского хозяйства и отдел писем. Отдел писем отвечал за все стороны жизни людей: образование, культура, здравоохранение, коммунальные дела. И главное – письма читателей.
Писем было много, большинство – жалобы. Их надо было отсылать по инстанциям или разбираться лично. Обязательно требовались ответы.
Редактор газеты Константин Александрович Щербаков требовал, чтобы раз в неделю выходила страница писем читателей и ответы на жалобы. «Хоть сама пиши», – говорил он. Жалобы были разные: мелкие, бытовые, и серьёзные, требующие разбирательства.
Запомнилась мне первая серьёзная жалоба из с. Брилякова. Жители жаловались, что ветеринарный врач местной ветлечебницы не выезжает на вызовы. Поехала в Бриляково, побывала в сельсовете, где подтвердили обоснованность жалоб. Пошла в ветлечебницу. Ветврач, молодая девушка, говорит: «А как я поеду на вызовы? А вдруг в это время кто-то придёт». Помню, свою корреспонденцию я закончила словами: «Выходит, надо сидеть в ветлечебнице, чтобы успеть отказать всем». На первой же летучке (а они проводились каждую неделю) удостоилась похвалы: «Какая тонкая ирония!»
Надо сказать, что на момент моего прихода в редакцию я оказалась единственной женщиной среди журналистов. Корреспондент отдела писем Ольга Ведышева была в декретном отпуске. Одна в отделе я работала год.
В сельхозотделе заведующим был Игорь Матвеев (превосходный очеркист), корреспондентом – Николай Выдрин. В промышленном отделе работали заведующий Михаил Морин и корреспондент Анатолий Жуков. Заместитель редактора, он же заведующий партийным отделом, Михаил Иванович Егоров был предпенсионного возраста.
Все журналисты были молодые, около 30 лет. Редактору, Константину Александровичу Щербакову, в тот год исполнилось 40 лет. Ответственным секретарём работала Зоя Михайловна Акимчикова, журналист опытный, но за провинность её перевели на радио, которое тогда подчинялось редакции. Его место занял Михаил Морин. Заведующим промышленным отделом назначили Анатолия Жукова, а корреспондентом приняли моего мужа Владимира Морозова, который до этого временно работал в музее.
Где молодость – там и веселье, и шутки. Обстановка в коллективе была дружеская. Особенно любил прикалываться Игорь Матвеев. Хотя шутки были порой своеобразные. Нравилось ему, увидев меня на подходе к редакции, высунуться в форточку и гаркнуть над головой на всю улицу: «Морозова!» Хоть стой, хоть падай. При этом смеялся от души, весело и громко. Я тоже тихо смеяться не умела. Однажды после очередной матвеевской шутки из кабинета выскочил редактор Щербаков: «Ну вот, не хватало нам Матвеева, теперь ещё Морозова приехала! Что вы ржёте?»
Газета в 70-е годы была интересная. Я старалась освоить новые жанры: фельетоны, рецензии, репортажи. За один фельетон в 1972 году я впервые попала под суд. В двухэтажном доме на улице Колхозной (этих домов давно уже нет) жилец с нижнего этажа заколотил досками единственную лестницу на второй этаж. Жильцы с верхнего этажа не могли выйти из дома, пришлось звать на помощь милицию. Казалось бы, всё просто, дело выеденного яйца не стоило. Но виновник подал на меня заявление в суд.
Суд находился в старом здании, которого тоже давно нет. Стояла жуткая жара, пахло дымом – горели торфяники за Заволжьем. Свидетелей с моей стороны было много – жильцы со второго этажа злополучного дома. Суд шёл долго. Разбирали, чем заколачивал доски виновник, в какой руке держал молоток и т.д.
От газеты меня защищал М.И. Егоров. В конце концов, меня оправдали. Но истец подал апелляцию в областной суд. Когда и там подтвердили решение районного суда, он поехал в Москву. И тоже неудачно для него.
Коллектив редакции был дружный, вместе ходили обедать в старый ресторан на берегу Волги. Там, кстати, отмечали 50-летие газеты. Летом после обеда ходили купаться. Иногда ездили на Узолу.
На Узоле очень весело отметили 50-летие бухгалтера Анфисы Павловны Харламовой. Несмотря на возраст, она всегда была заводилой на наших вечеринках. Анфиса Павловна была фронтовичка.
До юбилея в «Городецкой правде» я проработала всего полгода. Запомнились две зарисовки из того периода. Одна из них – об Аристархе Евстафьевиче Коновалове – главном художнике фабрики «Городецкая роспись». Журналистское любопытство ( а мне на новом месте было всё интересно) привело меня в Нижнюю Слободу на фабрику.
Аристарх Евстафьевич увлечённо рассказывал, как боролся в 50-е годы за возрождение старинного Городецкого промысла – художественной росписи по дереву, который заглох в годы войны. Трудно ему это давалось, но если бы не одержимость Коновалова, канула бы в Лету городецкая роспись. В 1971 году ещё не было нового современного цеха. Коновалов и мастера находились в старинном кирпичном здании на берегу Волги. Здесь уже работало 36 художников. После выставки в Монреале в 1967 году городецкая роспись получила всемирную известность и уже экспортировалась в 14 стран мира.
Итогом зарисовки о Коновалове стало то, что я на всю жизнь влюбилась в яркую, нарядную, радующую глаза городецкую роспись.
Не обошлось без курьёза. На летучке редактор вдруг спрашивает: «Откуда у вас выплыла эта кандидатура?» Здравствуйте, приехали! Редактор, коренной городчанин, не знает Коновалова, о котором пишут книги, снимают телефильмы, который награждён орденом «Знак Почёта»! Оказывается, сосед Коновалова позвонил в редакцию и спросил:
«Зачем вы о пьянице пишете?» Не знаю, пил ли Аристарх Евстафьевич, но о его заслугах убедительно говорит мемориальная доска на доме на ул. Колхозной, где он жил много лет. Мы с ним стали друзьями на всю жизнь. Я бережно храню брошюру с автографом А.Е. Коновалова о городецкой росписи.
И ещё одна запомнившаяся история. Связана она с главным врачом Заволжской больницы Евдокией Николаевной Сукмановой. Обаятельная женщина, превосходный врач и организатор, человек с необычной судьбой. Она была главным врачом «Горьковгэсстроя». Она два раза была в командировках в Африке: в 1962 году врачом советского посольства в Конго, а в 1966 году – врачом посольства в Египте. Зарисовка о ней называлась «Дело, которому она служит».
Обе зарисовки позже вошли в мою книгу «Дорогие мои земляки». К сожалению, к моменту выхода этой книги в 2007 году моих героев уже не было в живых.
Пятидесятилетие «Городецкой правды» отмечали широко. Большой зал Дома культуры судоверфи был заполнен активом района, рабселькорами, которых тогда в газете было около сотни. В фойе была организована выставка газет. Были и поздравления, и награждения. После торжественной части очень весело отметили юбилей в старом ресторане. А на другой день ещё продолжили веселиться в редакции, благо была суббота.
В 70-80-е годы мы ходили на работу, как на праздник. Сколько было всего интересного в профессиональном отношении, сколько было курьёзов! Всей редакцией ездили за грибами, на рыбалку, на пикники на Узолу. Сколько человек прошло через редакцию за эти годы! Сейчас из того состава 1971 года в живых осталось только трое…
Клавдия Морозова, ветеран редакции «Городецкого вестника», член Союза журналистов России
Фото из архива
